Любимое уравнение профессора фильм 2006 смотреть онлайн

Чтение выходного дня: «Любимое уравнение профессора» Ёко Огавы— добрый роман о бескорыстной дружбе и о том, какую роль в нашей жизни играет память

Мы с сыном так и звали его — Профессор. А он, в свою очередь, одарил мальчика пожизненной кличкой — Коренёк. Просторная, чуть приплюснутая детская макушка чем-то напоминала ему знак квадратного корня.

— О-о. В такой голове, наверно, прячутся очень особенные мозги? — пошутил он при первой встрече, взъерошив мальчишке вихры. Коренёк, который даже кепку носил, чтобы приятели не дразнили его за лохматость, настороженно втянул голову в плечи. — С ее помощью можно получить доступ к Бесконечноcти — и даже к таким числам, которых никогда не увидеть глазами.

И он вывел пальцем на пыльной столешнице горбатую закорючку:

Во всех бесконечных историях, что рассказывал нам Профессор, именно квадратный корень играл чуть ли не важнейшую роль. Хотя, возможно, самому Профессору, свято верившему, что устройство мира можно описать числами, в нашей «бесконечности» было бы тесновато. Но в каких еще категориях это описывать, если даже самым огромным из простых чисел — от исполинов из Книги рекордов Гиннесса в тысячи знаков длиной до чудовищ необъятней самой Бесконечности — не передать полноты и насыщенности того времени, что мы проводили с ним.

Хорошо помню день, когда он показывал нам, какое колдовство происходит с числами, если упрятать их под квадратный корень. Апрель едва начался. Вечерело, моросил дождь. В кабинете Профессора горела тусклая лампа, на ковре под ногами валялся брошенный сыном рюкзачок, а за окном подрагивали от дождевых капель бледнорозовые лепестки абрикоса.

Какая бы задача ни ставилась, Профессора не очень заботило, найдем мы решение или нет. Куда больше он радовался, когда мы метались в испуге, своими же ошибками загоняя себя в тупик, чем если просто замирали в молчании, не зная ответа. Ведь тогда рождалась новая задача, уже из предыдущей, что и приводило его в восторг. Он обладал уникальным чутьем на такую вещь, как правильная ошибка, и умел поддерживать нашу веру в себя именно в те минуты, когда решения не находилось, хоть плачь.

— Ну, а теперь — что же случится, если извлечь квадратный корень из минус единицы?

Недавно в школе им объяснили деление, после чего Профессору еще полчаса пришлось убеждать парня в существовании чисел меньше нуля.

«√-1», — представляли мы. Корень из ста — десять, из шестнадцати — четыре, из единицы — единица. Значит, корнем из минус единицы будет.

Он никогда не торопил нас. И, казалось, больше всего обожал разглядывать наши с сыном задумчивые физиономии.

— Может, такого числа не бывает? — робко предположила я.

— Еще как бывает! Вот здесь, например! — Он указывал на свою грудь. — Число это очень робкое, стеснительное и не появляется там, где его могли бы увидеть. Но оно существует в нас, в нашем сердце, и своими крохотными ладошками поддерживает этот мир.

И молчали, пытаясь вообразить, что где-то — неведомо где — в отчаянии растопыривает руки бедная минус единица, угодившая под квадратный корень. Все, что мы слышали, — только шелест дождя за окном. Мой сын задумчиво поглаживает затылок, будто проверяя очертания квадратного корня на ощупь.

Хотя, конечно, профессором наш старик был далеко не во всем. Сталкиваясь с чем-нибудь незнакомым, он всякий раз смущался и робел, точно корень из минус единицы, и звал на помощь меня:

— Прости, что беспокою.

Даже просьбу включить ему тостер он всегда начинал с извинения. Поворачивая рычажок, я заводила пружину таймера, а он с любопытством вытягивал шею и все три с половиной минуты неотрывно следил, как поджаривается хлеб. Истина, извлеченная мною из тостера, восторгала его не меньше, чем доказательство теоремы Пифагора.

Впервые агентство социальной помощи «Акэбоно» отправило меня к Профессору в марте 1992 года. Из всех домработниц нашего приморского городка я была самой молодой, но к тому времени у меня за плечами уже накопилось более десяти лет стажа. За кем бы ни приходилось присматривать, работой своей я гордилась. И даже когда на меня навешивали самых «проблемных» клиентов, от которых все вокруг уже отказались, не возражала ни словом.

Едва увидев клиентскую карточку Профессора, я сразу же поняла: с таким хлопот не оберешься. Обычно, если заказчик меняет работницу, на обратной стороне его карточки ставится отметка — синий чернильный штампик в форме звезды. У Профессора этих звездочек накопилось уже целых девять — рекордное число из всех, с кем мне доводилось связываться.

В воротах особняка, куда я пришла на собеседование, меня встретила преклонных лет дама. Стройная и элегантная, крашеные каштановые волосы собраны на затылке. Вязаное платье, в левой руке — черная трость для ходьбы.

Я хотела бы доверить вам уход за моим. деверем, — объявила она. Что за отношения связывали ее с деверем, мне оставалось только гадать. — До сих пор никто из ваших сотрудниц долго с ним не выдерживал. Одна за другой увольнялись, и с каждой новенькой приходилось начинать все с начала, а это сущий кошмар — как для меня, так и для самого. брата.

Так-так, задумалась я. Может, она говорит о муже своей сестры?

— Работа не сложная, — продолжала она. — Вы должны приходить сюда с понедельника по пятницу к одиннадцати, чтобы накормить. брата обедом, прибрать в его комнате, сходить в магазин, приготовить ужин, и в семь вечера уйти домой. На этом все.

Слово «брат» с ее губ всякий раз слетало как-то нерешительно. Речь звучала учтиво, но пальцы стискивали трость беспокойно. Она сильно старалась не смотреть мне в глаза, но ее настороженный взгляд скользил по мне то и дело.

— В контракте с вашим агентством я изложила эти требования чуть подробнее. Но главное — мне просто нужен человек, который помогал бы ему день за днем жить самой обычной жизнью — такой же, как у других людей.

— А ваш. брат сейчас здесь? — уточнила я.

Кончиком трости дама указала в глубину садика на заднем дворе. Над аккуратно постриженными кустами фотинии маячил краешек черепичной крыши.

— Из флигеля в дом и обратно я просила бы не ходить. Вы должны заниматься только братом, а чтобы попасть к нему во флигель, пользуйтесь отдельной тропинкой с севера. С любыми трудностями вы должны справляться сами, на месте, безо всяких консультаций со мной. Это — главное правило, которое нарушать нельзя.

И она легонько стукнула тростью о деревянный пол.

По сравнению с сумасбродными требованиями, которые мне доводилось выполнять у других нанимателей: подвязывать волосы лентой каждый день другого цвета, остужать кипяток для чая ровно до 75 градусов, складывать руки в молитве, как только в вечернем небе вспыхнет Венера, и так далее, условия этого дома казались сущими пустяками.

— Значит, мы могли бы познакомиться прямо сейчас? — спросила я.

— Никакой необходимости в этом нет! — возразила она. Да так резко, будто я ляпнула нечто оскорбительное. — Познакомьтесь вы сегодня — завтра он все равно вас не вспомнит.

— Простите. в каком смысле?

— В том смысле, что у него проблемы с памятью, — пояснила она. — Это не старческий маразм: клетки мозга здоровы и в целом функционируют нормально. Просто семнадцать лет назад он повредил голову в автомобильной аварии. И с тех пор не может запомнить ничего нового. Его память обрывается на событиях тысяча девятьсот семьдесят пятого года и ничего, что случилось с момента аварии, не сохраняет надолго. Он помнит теорему, которую доказал тридцать лет назад, но понятия не имеет, что ел на ужин вчера вечером. Проще говоря, представьте, что в его голове — одна-единственная видеокассета на восемьдесят минут. И каждый раз, записывая что-нибудь свежее, он вынужден стереть все, что хранил на ней до тех пор. Таков запас его активной памяти. Ровно час двадцать — ни больше, ни меньше.

Она говорила ровно, без пауз, без каких-либо эмоций, явно повторяя все это, как мантру, уже в который раз.

Что такое запас активной памяти на восемьдесят минут, я представляла с трудом. Конечно, среди моих подопечных бывали и больные, но как тот опыт пригодился бы здесь, я понятия не имела. И тут же мысленно дорисовала на карточке Профессора очередную, десятую звезду.

Флигель — по крайней мере, на взгляд из дома — казался совсем заброшенным. Посреди окружавшей его живой изгороди, прямо между кустами фотинии, темнела старомодная калитка. На калитке висел огромный замок, изъеденный ржавчиной и птичьим пометом так, что, небось, и ключа уже не вставишь.

Ну что ж. Начинать можете с понедельника, то есть послезавтра, если не против! — подытожила дама, давая понять, что все дальнейшие вопросы излишни.

Вот так я и начала присматривать за Профессором.

Любимое уравнение профессора

Профессор был всеми любимым ученым и добрым и щедрым человеком, но после страшной автокатастрофы его мозг стал запоминать лишь события последних 80 мин. Это не мешает ему продолжать наслаждаться решением математических уравнений и формул.

За ним ухаживает домработница, вместе с которой в его дом переезжает и ее десятилетний сын по имени Рут. Поначалу, они не могут понять профессора, но вскоре им открывается удивительный мир чисел, наполненный своеобразной красотой, спокойствием и любовью. Профессор учит их радоваться каждому дню жизни, и ценить подаренные мгновения бытия.

Любимое уравнение профессора / Hakase no aishita sûshiki / The Professor and His Beloved Equation / 博士の愛した数式 (2006)

Средняя оценка:
2006. Япония. 117 минут.
Жанр: драма / экранизация.

Режиссер: Такаси Коидзуми.
Сценарий: Такаси Коидзуми по одноименному роману Ёко Огавы,
Операторы: Хироюки Китадзава, Сёдзи Уеда,
Монтаж: Хидето Ага,
Художник: Тадаси Сакаи,
Композитор: Такаси Като,
Продюсеры: Мияко Араки, Цутому Сакураи.

В главных ролях: Акира Терао, Эри Фукацу, Таканари Саито, Хидетака Ёсиока.
В ролях: Рурико Асаока, Хисаси Игава.

Награды:
2007 — Лучший саундтрек — Mainichi Film Concours
2008 — Лучший режиссер — Хрустальный Симург, Fajr Film Festival.

Интересные факты о фильме:

Бюджет примерно пять миллионов долларов

А. Ботев (и Сладкая N): День ко-сурка

Там короче к профессору приходит домработница, а он у нее спрашивает, а у вас какой размер ноги? Она говорит 24 сантиметра, а он ей отвечает это хорошее число! Благородное! Факториал четырех! Все, естественно, в охуении.

Потом он у нее спрашивает: а какой у вас номер телефона? Она говорит, ну, условно, 3758823428904325790-бис. Он отвечает: какой хороший номер! Это количество простых чисел, не превышающих миллиона. Все, естественно, в охуении.

Потом вместо того, чтоб ее насиловать, как делается в нормальных фильмах после таких вопросов, он начинает объяснять, что такое простые числа. Все, естественно, в охуении.

На следующий день она приходит к нему, а он снова спрашивает какой у вас размер обуви, номер телефона и дата рождения. Все, естественно, в охуении.

Оказывается, у профессора очень интересный случай амнезии. Он помнит все до какого-то возраста, а дальше только последние 80 минут своей жизни. Поскольку время от времени ему приходится спать, каждое новое утро он просыпается как младенец, в некотором охуении.

Ну и короче при всей своей хитрой амнезии профессор начинает дружить с домработницей и ее десятилетним сыном, которого из-за плоской головы он называет Корень. Этого парня он смог выучить математике так, что тот стал через двадцать лет школьным учителем и рассказывает ученикам историю своего учителя, попутно рассказывая им (а также зрителю), шо такое простые числа, дружественные, совершенные, шо такое е в степени пи и, кто чего открыл и так далее. После каждого такого рассказа школьники, конечно, в охуении!

Прикольно, шо никакого конфликта в фильме нету, все очень хорошие и добрые, конфликтик случается только разик, когда домработничку увольняют за то, что она ночевала у профессорика, а ночевала она потому, что он был в бреду, а в бреду он был потому, что присутствовал на бейсбольном матче, а на бейсбольном матче он присутствовал потому, что очень любил бейсбол и учил Корня помимо математики еще и бейсболу. А Корень в этом матче участвовал. Но конфликтик примерно через пять минут экранного времени счастливо разрешился тем, что Корень пришел к профессору, а профессор написал жене своего брата свою любимую формулу е в степени пи и плюс один будет равно нулю, и жена брата, размякнув, снова позволила им встречаться. Лично мне кажется, что домработница просто хотела выйти замуж за профессора, потому что мальчику же нужен отец. В конце фильма Корень отпускает своих учеников и идет на берег моря играть с профессором, а на них умильно смотрят жена его брата и домработница, мать Корня. Да, и охуевают.

Фильм выглядит пародией на «Дядю Петроса и проблему Гольдбаха», которая, какбэ, препарирует математический взгляд на жизнь (Сладкая N. просила передать, что это очень хорошая книга, одна из ее любимых, в которой с редким умением подана одна из сложнейших тем; она бы рекомендовала ее в обязательном порядке читать всем девушкам, встречающимся с математиками). Здесь тоже математический взгляд на жизнь, но он такой: типа, профессор сидит, в недоумении наблюдая космос, а домработница его отвлекает всякой хуйней типа когда вы будете есть да сколько вам положить. А тот ей: «Пошла нахуй, дура! Не видишь, я любуюсь числами!» Та, естественно, в охуении. Или вот другой пример: на бейсбольной тренировке Корень столкнулся с другим мальчиком, и его почему-то повезли в больницу, и мама плачет, а профессор берет листок бумаги фломастер и говорит: «Попробуй нарисовать прямую, это тебя успокоит». Она опять в охуении.

Из фильма ясно, что, как говорится, хотел сказать автор, но смутно. Кажется, что основной целью было расплакать японских зрителей фильма, ни разу не показав им Фудзияму. Я чувствую, что там должно быть место, где японский зритель обязательно должен расплакаться. Такие места всегда есть. Вот в русских слезовыжимательных фильмах такие места сразу видишь, еще на титрах, даром, что у них слезу выжать все равно не получается, в европейско-американских тоже видно, но не так почему-то противно (об этом я много раз писал), а в азиатских и видно как-то неотчетливо, и противно еще меньше. Ну, он хороший, наверно. Так все серьезно. У меня нет никаких сомнений, что этот фильм слезовыжимателен.

Помимо того, что он слезовыжимателен, он еще и познователен. Ну, то есть, на самом деле, тут можно немножко узнать про всякие такие свойства чисел и разные смешные названия, я примерно в пятом классе про такие услышал, и то, считаю, поздно.

Вообще жаль, что угробили такую отличную идею — тут же можно было, например, показать, что профессор, решая некую математическую задачу, не знаю, ту же Проблему Гольдбаха, каждый день приближается к ответу, остается доказать одну маленькую леммку — и тут хуяк! — засыпает, и утром все сначала. Мне при просмотре идеи четыре пришло в голову, но ни одна в фильме не материализовалась. Вообще здесь, если чуть подумать, идея здесь обратна идее «Дня сурка» (поздравляю, кстати) или даже лучше «Зеркала для героя» — если там люди просыпались с памятью о прошлом дне, а для окружающих все было заново, как вчера, то здесь человек просыпается, для него все заново, как вчера, а у окружающих уже следующий день. Еще раз пожалею, пожалуй, что такую идею просрали. Жаль.

Но есть в этом фильме одна действительно ценная штука, правда, не предусмотренная автором — там есть настоящая такая, понимаете, кондовая японская жизнь, то есть ни одного ниньзи, ни одной драки, или даже повышения голоса, ни одного монастыря, то есть такая, этакая, понимаете, повседневная жизнь. Одни поклоны и диалоги, никакого, как мы тут шутим, экшена. Даже сакурой любуются как-то вскользь. Это вот НАСТОЯЩЕЕ, вот видишь, что так они, видимо, и живут, в Японии.

Еще прикольно, что там все время показывают бегущую воду, это очень круто и красиво, бегущая вода, мощно, текущая вода.